“Утро красіт нєжним свєтом”

Картина четверта

Дача начальника обласного управління держбезпеки. Начальник в званні полковника говорить по телефону

-          Меня нет. Если из Киева? Тоже!

Кладе слухавку, вимикає аппарат з сіті (щоб не підслухували). Птічкін ставить на стіл пляшку «Столичної». Полковник:

-          Погоди, с этим успеется. Пошли лучше на природу. Разомнемся, засиделся я в кабинете. (Потягивается) Заодно и поговорить сможем – без лишних ушей. (Виходять до саду, беруться за якусь неважку рухливу роботу, зрізані гілки зносять чи що. Вони ж селянські діти. Можна поставити сцену в старомодній теплиці з розсадою.) Полковник:

-          Петрович, тебя как в курс дела вводить: по отчетам, как есть, или что я думаю?

-          Как не боишься.

-          Старый я бояться. Из нашего выпуска почитай только ты да я и остались. Поговорить не с кем.

-          А есть о чем?

-          Да как тебе сказать. Времена нынче смутные, В позапрошом году человек тоже так приезжал, еще от Лаврентия - встречи искал. За чем - не знаю, меня в известность не ставили, я человек маленький. Так по этому делу и в Киев докладывал.

-          По какому делу?

-          Так убили его. Связной пункт гранатами забросали. И что интересно, по этому случаю вообще никаких сведений не просочилось

-          Думаешь, ваши?

-          Мои все на виду. Ограбить кого, бабу отодрать, превышение власти и прочие прискорбные случаи нарушения социалистической законности – это пожалуйста. Мы с этим боремся.Особенно когда прокурорский надзор ужесточили. Людишки, сам понимаешь. Лет десять назад у меня почитай все райотделы, да и в соседних областях тоже, сплошь из запасных офицерских полков были набраны – отбросы Красной Армии с мелкоуголовными замашками. Какая тут чекистская работа! Добро хоть списки на выселение подавали… У нас же тут «колониальная администрация»: одни справки выдают – другие их требуют. Вот и весь механизм управления. Так это еще что. Вахтеры в райотделах, те тоже сплошь из боевиков, вышедших по амнистии, были. А куда их девать? Жить как раньше такой все равно уже не сможет. Местные не простят. И он им. Вот сейчас из ссылки аккурат первые начинают возвращаться – кто по «десятке» схлопотал. Те, кто в УПА состоял, но органицийного приречення ОУН не складал и кому лично совершенных убийств вменить не смогли. Так они больше в городах оседают. Зубами скрежещут. Они же за эти годы всего лишились: земли, хат, имущества – соседи попользовались. Ох, когда б оно опять не полыхнуло, на местной-то почве: оружия полно, кадры имеются, те же амнистированные. Сам знаешь – сколько волка не корми... А так, они и при деле были и под надзором. Ну, пойдет такой - отнимет у населения сулею самогона или глечек сметаны – по старой памяти. Зато и он всех знает и его все знают. Тут же и донесут – самоконтроль. В сорок девятом, с роспуском разведывательно-оперативных групп, которые по легенде УПА действовали, все это по большому счету прекратилось. Рецидивы правда случаются, но что-бы гранатами – и связной пункт, даже если бы там и деньги были, а это еще не факт что кто-то из моих знал, нет, это в другом месте искать надо.

-          Значит, среди подполья?

-          А им-то зачем. Для них живой полковник МГБ, да еще из Москвы – Божий дар. Хоть ремней из спины нарезать. Извини Петрович, так, вырвалось.

-          Ты, я вижу, против. Прямо говори – не обижусь.

-          Петрович, мне твои обиды… до одного места. Тебя в Украине десять лет не было. Я понимаю - рук марать не хотел. А нам пришлось. Здесь такие вещи творились – вспоминать не хочется. Моих офицеров почитай половина легла. А семьи? Как через это переступить. Вам в Москве издаля все нипочем – лишь бы о ликвидации подполья в очередной раз наверх отрапортовать. Пусть убивают, зверствуют, недавно, вот избирательный участок разгромили, председателя комиссии, фронтовика, прямо за рабочим столом… а когда прижмешь их - по амнистии выходят. Они же у нас аккурат два раза в год: к 1-му мая и к 7-му ноября. Что бы или в схрон, или из схрона сподручнее было.

-          А «Заграва», он из таких?

-          А то ты его не знаешь, Какой был – такой и остался. Его куда не целуй – кругом задница. Идейный черт. Политик. Руки у него, как и у всех нас, в крови по локоть, но конкретно мне ему предъявить нечего.

Подорож у часі “Партизанка”

(Полісся зима 1942-1943 р.р.) На вулиці не те щоби мітинг, але жвава гутірка. Місцеві обступили партизанів. Дід-поліщук недовірливо допитується в “Птічкіна”:

-          То ви, товаришу командир, кажете що по війні колгоспів не буде?

Натовп зацікавлено гуде.

-          Не буде, Эти перегибы уже осуждены.

-          Ой, брешете, товаришу командир.

-          Ой, брешу, але німців все одно бити треба.

У вулицю в’їжджає інший партизанський загін. Попереду верхи “Заграва” з почтом.

-          Слава Україні!

-          И вам также. Пішли, покалякаємо.

Птічкін заходить до хати, кладе на стіл дулом до входу автомат, витягає з шафки пляшку “Столичної”, сяку-таку закусь, звертається до “Заграви”:

- Пошукай там з чого пити.

 «Заграва» приносить від печі кухлі, сідає навпроти, спиною до дверей, притуляє автомат до стіни. Відчувається що він почувається тут безпечно.

-          Як справи?

-          “Справи” у прокурора, а у нас с тобой операции. Ну, як з’їздив, що там пани? Что мы можем от них ожидать?

-          Колонії, що ви перед війною на Сибір вивезти не встигли, всі за АК. Організовуються, магазинують зброю, провадять вишкіл. Місцеві в мішаних селах поки що сидять тихо. В деяких «бульбівскі» впливи, в деяких - наші, деякі “невтральні”. На загал комуну не люблять. Скільки ж ви сала людям за шкуру залили.

-          И не говори.

-          Поляків слід прибирати. Доки вони тут - жоден масовий зрив неможливий.

-           Это не нам с тобой решать. Я сообщу в Москву. Пойми, пока правительство Сикорского наш союзник - никакое ршение по польскому вопросу здесь и в Белоруссии невозможно.

-          Хочеш, щоб на майбутній мировій конференції поляки представили уряд УНР?

-          А что это Вы, бендеровцы, так петлюровцев не любите, прямо как мы?

-          За те що москалів ненавидять більше за ляхів.

-          Вот только не надо втягивать нас в ваши эмигрантские разборки. Правительство СССР признает только Украинскую Советскую Социалистическую Республику. Будут новости - я с тобой свяжусь. А пока я там тебе оружия подогнал, сделал закладки где договаривались. Пошлешь своего «оргмоба» – пусть заберет.

-          Аби німці казали що нас утримує Москва?

-          А що, власне, не утримує… (Вказує на ППД «Заграви») Доки німці на Волзі все це не має значення. Ми будем давати зброю хоч чорту лисому – не те що вам. Коротше, я маю знищити гніванський міст. Треба перервати постачання по всій ліниї.

-          Там поруч два села, німці мститимуться на людях.

-          Лес рубят – щепки летят. Підтримаєш мене з флангу, відтягнеш на себе поліцаїв та туркестанців?

-          Підтримаю. Хоча власне для чого. Чим швидше впадуть німці - тим швидше повернуться сов’єти.

-          Так це ще треба дожити.

Птічкін наливає два кухлі «столічної», подає один «Заграві». Підносить другий.

-          Будьмо!

Вихиляє. Несподіванно затягує:

 “Ти не чекай моя Оксано,

 Із лісу свого партизана,

 Бо завтра знову буде бій

 І не вернеться сотник твій.»

(Полковник продовжує)

-           Поэтому, ты себе как знаешь… Я прямое указание Москвы, хотя и через голову Киева, выполню: людей, наводки какие есть, дам. С «Загравой» ты что что хочешь делай, но есть там при нем один человечек, псевдо –«Зміюка» - «эсбист». Думаю, участок его работа. Вот его ты мне оставь, я с ним сам потолкую. Остались между нами кое-какие нерешенные вопросы… (полковник хрустнул пальцами)

-          Заметано, Васильевич. «Эсбист» твой.

-          Знаешь, Петрович, с одной стороны все это подполье дело, конечно, налаженное: агентурное освещение поставлено, опять же отчетность. Пару раз в год, к большим праздникам, накрыл по схрону и живи себе дальше. Так можно и до пенсии бороться. А с другой стороны – хоть на старости лет хочется пожить спокойно. Я себе в Крыму уже и дачку приглядел, не чета этой - виноград буду выращивать. Если жив останешься - приезжай ко мне, я тебя такими «дамскими пальчиками» угощу… Да и времена меняются. Раньше я секретарю обкома звонил запросто: подъезжай, мол, переговорить надо. А теперь самого меня вызвают и смотрят так ехидно, мол, знаем мы твое подполье и почему учетчицу, которая прокурорским свиньям корм из колхоза возить не давала, «бендеровцы» убили... Нет, пора с этим кончать - пока совсем не заигрались, а там – будь что будет. Я в твое распоряжение капитана Доровских с опергруппой выделю. Непревзойденный спец по схронам. В вологодском конвое служил – по украински до сих пор не научился, брезгует. Ты с ним поаккуратней, он третий срок в капитанах ходит, мотивация к службе утеряна, но дело свое знает.

-          А подступиться-то как?