“Утро красіт нєжним свєтом”

 Частина перша

Картина перша

-          Вот, товарищ командир, бюллетени.

-          Виборчі картки.

Механічно виправляє її “товариш командир” (в подальшому - “Заграва”). Передивляється їх. Звертається до голови комісії:

-          Чому так багато голосів “за”?

-          Як Сталін помер, хлібопоставки знизили.

Антоніна:

-          Сталина не трожь, гнида!

(б’є голову комісії чоботом в живіт) “Есбіст” питається в голови комісії:

-          Де протокол з мокрою печаткою?

-          В неї.

-          Де протокол?

Жінка-секретар мовчить.

-          Тобі що, очну ставку влаштувати?

Погрожує той, хто тримає удавку. Жінка-війсковик хапається за мішок щоб його зняти.

-          Ні! Ні! Не треба. Я скажу. Він у мене в пазусі…

Жінка-військовик лізе під мішок, порпається, нарешті щось висмикує. Дивиться.

-          Смотрите, товарищ командир. Уже и подделать успели, крысы тыловые!

Голова (приречено):

-          Я на фронті був. Танкістом.

“Заграва”

-          Что ж ты, сука, в танке не сгорел…

Дає знак “Есбісту”. Той давить голову, який в агонії колотитиь ногами по долівці. Секретар починає верещати. Жінка-військовик шарпає її.

- Цыц ведьма – а то и тебя…

Картина друга

Москва лютий - березень 1955 р. Ресторан “Арагві” окремий кабінет . Кельнер заводить гостя. Господар - чоловік в цивільному доволі звичайний блондин, низького зросту, огрядний, -генерал-лейтенант Сухопаров, заступник міністра внутрішніх справ) радо того вітає

-          А, герой китайского народа “товалися Ку-Лишен”. Рад, рад. С возвращением! Как там Восток?

-          Алеет, товарищ генерал-лейтенант.

-          Да, прав был товарищ Сталин. Пути революции ведут на Восток. У нас здесь тоже сплошные новости. Поздравляю тебя с новым начальством. Наше ведомство вошло в состав МВД. Дожили. Я милицейскую форму, правда, никак из ателье не заберу. Ты я вижу тоже. Куда попросишься: реабилитацией “незаконно репрессированных” займешься, или сразу в управдомы переквалифицируешься?

-          Успеется.

-          Ты про восстание в Кенгире в 1954-м слышал? Эти нынешние почти полтора месяца провозились. Сперва комиссии из Москвы посылали, и только потом танки. А если бы Караганда поднядась, а за нею и остальные лагеря… Ведь никаких внутренних войск не хватит. А на Красную Армию, сам знеешь, какая надежда. Ситуацию в стране надо разрулить политически. Для этого нейтрализовать самых буйных: украинцев, прибалтов и кавказцев. Миром, если уж войной не получилось. Эх, Лаврентий не успел… Если мы теперь вместо него Никите мир в стране обеспечим – что бы он свой сьезд провести смог, то может он нас в покое и оставит. Хотя я не очень-то верю. Мужиченка он склочный, да и все они никогда своего страха нам не простят. Ладно, поживем – увидим. Есть у меня до тебя дело. Я бы этим сам занялся, но недосуг. В 1950, как раз перед войной в Корее, я вышел на Шухевича. Но при задержании началась стрельба. Он одного положил, побежал по лестнице вниз. Там бы мы его и взяли – куда бы он с лестничной клетки делся. Но один из местных, вместо того что-бы ногу подставить – выстрелил ему в голову.

-          Мог и со страху.

-          Прямо в висок? Короче, я тебя по-этому и выбрал. Ты после войны в основном в заграничных командировках пребывал, ни в каких здешних раскладах не замечен. Опять же, не член партии. Значит, над тобой контроля и по этой линии нет.

-          Я заявление подавал, еще перед войной. Так первая жена, дура, из ревности в парторганизацию настучала будто я с тещей сожительствую. Отклонили по “аморалке”. А потом война, некогда было.

-          Да знаю я про тебя все: и что фамилия твоя не Кулишенко - а Кулиш, и что происхождение у тебя из зажиточного казачьего сословия, и в Красную Армию ты пошел добровольцем - лишь бы в колхозе не работать. Только кому это все теперь интересно – кроме отдела кадров. Слушай сюда. Подполье, после Шухевича возглавил «Заграва». Теперь он генерал-хорунжий УПА и Голова УГВР – их подпольного правительства. Ты его знаешь – Василь Клячковский, в сорок первом году проходил по процессу 59-ти во Львове, был приговорен к высшей мере. При отступлении наших войск сбежал из расстрельной тюрьмы в Бердичеве, куда был этапирован. Зря мы их всех в тридцать девятом из польских тюрем поосвобождали. Думали, договоримся.

Подорож у часі . Брест, вересень 1939 р. прийом з нагоди підписання радянсько-німецької угоди. Зал колишнього польського офіцерського казіно в Брестській фортеці. Провінційна помпезнысть. На стіні великі портрети Сталіна та Гітлера, прикрашені червоними прапорами попарно: радянським та нацистським. Німецький достойник в брунатному партійному костюмі з опаскою на рукаві виголошує тоаст на честь української делегації. (німецькою – перекласти?)

-          Сейчас, когда Польша – уродливое дитя позорного версальского мира повержена, для Украины, как страны потерпевшей в Версале, наконец восторжествовала историческая справедливость. Я желаю нашим дружественным странам успехов в дальнейшей совместной борьбе с международной плутократией и масонством.

Радянський представник в “сталінці”, схожий на Постишева чи Жданова.

-          Со своей стороны я тоже хочу выпить за наших украинских товарищей, освобожденных из панской неволи совместными усилиями доблестной немецкой и героической Красной армии. Мы приветствуем вас на родине в Советской Украине.

З кола вихудлих українців вбраних в костюми з чужого плеча (серед яких і “Заграва”) виступає людина з рисами Бандери, яка підносить у відповідь келих.

-          Шановні друзі. В імені українських революціонерів вітаю наших німецьких союзників та радянських братів на вільній та від нині соборній українській землі. Слава Україні! Героям слава!

-          Sieg Heil! Відповідають німці. Розгублений радянський достойник, дивиться, нарешті знаходить слова –Ура, товарищи! Оркестр з переляканих місцевих музик квапливо грає Інтернаціонал за командою радянського наглядача.

Присутні підносять келихи. Функціонер РСХА (до Сухопарова, який стоїть поруч в однострої НКВС)

-          Also, lieber Kollega. Was meinen Sie betreffend Ihrer neue Mitbuеrger? Как Вам Ваши новые сограждане? Meines Erachtens es wurde sinnvoll alle diese Gesindel sofort zu erschiessen. По моему было бы разумным всю эту сволочь немедленно расстрелять. Ich fuerhte mich das bringen sie uns und Ihnen noch viele Sorgen. Боюсь, у нас с вами еще будет с ними много хлопот. Endlich, bin ich keiner Politiker. Зрештою, я не є політиком.

Сухопаров

-          Ich auch. Aber ist die Sowietmacht imstande so frecher Kerlen zu aufzaumen. Я также. Однако, советская власть и не таких обламывала.

Обидва з задоволенням беруться за ікру.

(Сухопаров продовжує)

-          Выйдешь на “Заграву”, передашь предложение советского правительства – если они прекратят борьбу, мы прекратим репрессии. Фактически, это уже выполняется. Если он спросит: почему тогда в пятьдесят четвертом Охримовича – эмиссара из Мюнхена, по приговору военного трибунала в Киеве расстреляли – вместо того что-бы с ним переговоры вести, ответишь: а нечего было из себя Рудольфа Гесса изображать - скакать с американского самолета на советскую землю. Мы будем разговаривать только с теми кто в Краю. Это все что тебе нужно знать. Для дальнейших переговоров “Заграву” доставишь ко мне, можно в Киев. Живьем. Как ты это сделаешь – мне все равно. Возможные эксцессы спишем на исполнителя. На тебя то есть. (Полковник кивает) Если провалишь дело – ответишь головой. Не передо мной, я тоже отвечу – перед этими. (показывает вверх и куда-то за себя) Я тебе в помощь человечка дам – спину прикрыть, ну и на подхват. Отличный специалист, мастер оперативной маскировки и ближнего боя, обстановку знает, бывал там со мной в командировках.

Встає, підходить до дверей, визирає, очевидно -подає комусь знак. До кабінету заходить молода жінка.

-          Знакомьтесь товарищи. Полковник Кулишенко, старший лейтенант Кащенко. Можно просто Иван и Марина. Тем более что вы по легенде муж и жена. Фамилия Птичкины. Поздравляю молодоженов. Вручает «Птичкину», как старшему, какие-то документы.

«Птичкин» рассматривает паспорта – очевидно, ищет год рождения Марины.

-          Тогда уж лучше отец с дочерью.

-          Извините, товарищ полковник, но тогда нас в один номер не пропишут.

«Птичкин» смотрит на «жену», та эпатажным жестом поправляет грудь. Сухопаров улыбается, поднимает бокал.

-          Горько.

 Картина третя

Ніч, поле. Якась жінка (в подальшому Марічка), звертається до «Заграви»

-          Може я не піду?

-          Маєш йти, краще буде коли розійдемося. Тут після сільради таке почнеться… На разі, як нас знайти ти знаєш. Ну, з Богом.

«Заграва» лишається позаду.

Марічка та «Сірий» з речовими мішками бредуть в темряві грузькою ріллею. Раптом чути рик мотору, блискають світла фар. Обидвоє падають долілиць на землю. Марічка:

-          Це облава?

«Студебеккер» (ЗИЛ-157) мнає закрут дороги, з кузову чути співи колгоспників.

 Читати далі